Еще никому не удалось ответить правильно. Второе место.
На его лице появляется чуть заметная усмешка и с губ срывается проклятие (не в последний раз за сегодняшнее интервью). Это улыбка человека, которому удалось обогнать лидера гонки и самому возглавить ее.
Речь, разумеется, о Бондиане, и о том, что он скоро встретится с режиссером Сэмом Мэндесом, чтобы начать съемки своего третьего фильма во франшизе, «Skyfall», который должен выйти в октябре 2012 года. Премьера фильма совпадет с золотым юбилеем сериала. И это далеко не все. Его присутствие сегодня в отеле «Crosby Street Hotel», расположенном в невыносимо элегантном районе Сохо в Нью-Йорке, связано с промоушеном англоязычной версии «Девушки с татуировкой дракона», снятой Дэвидом Финчером.

Это кульминация целого ряда высокобюджетных проектов, в которых он снимался в промежутке между «Бондами» - «Ковбои и пришельцы», «Приключения Тинтина» и «Дом грез». На площадке последнего из них начался его роман с невероятно привлекательно и до неприличия умной Рейчел Вайс, закончившийся в прошлом году секретной свадьбой на Манхетенне. Если бы Чарли Шин не присвоил себе исключительное право на это слово, каждый мог бы сказать, что Дэниел Крейг, без сомнений, Победитель.
Как он это сделал? Как прорвался вперед? Лишь талант может позволить вам дойти так далеко. И он должен сражаться за это изо всех сил.
«Это чистая правда, - смеется он, - и это при том, что я думал об этом, и на самом деле я один из наименее расположенных к соревнованию людей. Кроме как с самим собой. Когда я прихожу в ресторан, всегда найдется парень, который выкинет что-то в этом роде (изображает, как кто-то выпячивает грудь, вызывая на бой) «О, сраный Джеймс Бонд». Не важно. Тебе так важно произвести на меня впечатление, задеть меня, посоревноваться со мной? Да вперед, без проблем, получишь на орехи. В детстве я часто играл в спортивные игры, и не думаю, что был так уж одержим соревнованием. Больше всего мне нравилось в игры, в которых я абсолютно забывал, что это соревнование, и тогда я побеждал.
И вот этого я пытаюсь достичь. Если ты сможешь достичь состояния, когда это уже не имеет значения – хотя на самом деле имеет – вот тогда ты победишь.
«Когда-то давно мне дали совет», - продолжает он, - это был Деклан Доннеллан (легендарный британский театральный администратор, основатель Cheek By Jowl), он сказал мне и еще целой куче студентов театральной школы: «Вы не должны сожалеть. Вы не должны сожалеть о том, что могло бы быть». Тебе легко говорить. Каждый может убедиться, что тебе не о чем сожалеть.
«Я знаю, что мне легко говорить», - отвечает он. «Но, если честно, то учась на третьем курсе театральной школе, когда веселье уже начало тонуть в дерьме, а люди вокруг бегать по агентам и отвратительно соревноваться друг с другом, ну хорошо, не отвратительно, но отчаянно, я (пожимает плечами) не беспокоился.
«И каждый раз, когда у меня не получалось это повторить, - продолжает он, - все начинало идти к чертям. Я никогда не хотел знать, кто получил роль. Я никогда не хотел знать, с кем еще работает мой агент. Я никогда не хотел знать, что они делают, и как они это делают. Меня не интересовало все это д*. Как только ты начинаешь этим заниматься, тебя тут же начинают одолевать вопросы о собственном существовании, почему у тебя нет того или этого, и это разрушает тебя. Трава всегда будет зеленее где-то еще.

Он делает паузу, чтобы вздохнуть и обдумать свою интерпретацию истории «говорю все, как есть».
«Чьи-то игрушки всегда будут больше чем у тебя».

Брать интервью у Дэниела Крейга приятно по многим причинам. Он расслаблен, забавен и вежлив. Он спросит, как у вас дела. Ему не нужен телохранитель (обязательно условие у всех, кто появился более чем в одном эпизоде мыльной оперы). А вот основная сложность состоит в том, что вы очень быстро переходите к обсуждению самого процесса.
Вскоре вы уже обсуждаете, как сложно брать интервью у Дэниела Крейга. Разговариваете о том, как непросто другим брать интервью у Дэниела Крейга. Вспоминаете практически катастрофу на шоу Джонатана Росса несколько лет назад, когда во время промоушена «Quantum Of Solace», который вышел вслед за «Casino Royale». Тогда сложилось впечатление, что, если бы Крейгу предложили выбрать между кожаным диваном в студии Росса и пыткой водой в Гуантамо, он тут же бросился бы бронировать место у окна на следующем самолете на Кубу. «У меня это не слишком получается», - признается он с кривой улыбкой, живо вспоминая свою косноязычную и лишенную всякого очарования встречу с Россом.
«У меня не получается. Ловкости не хватает», - смеется он, вытягивая свои большие руки вперед и изображая развеселую манеру «пою, играю и танцую» парней с Бродвея, к которым он явно не относится. «Хотелось бы, но, увы».

«Это просто не мое», - продолжает он, перечисляя причины, по которым он обычно не блистает на ток-шоу. «У меня совершенно не получается лгать. И легко бросаться остроумными ответами. У меня, конечно, есть своя фишка, у всех она есть. Но я не чувствую ее, у меня не получается ее как следует подать.
Джонатан мне: «Ну, помоги же мне». А я не знаю, что делать! Нет у меня этой легкости. «Расскажи какую-то смешную историю». Да не знаю я смешных историй. Вот вам смешная история. То, что происходит прямо сейчас.
Это часть более глубокой проблемы, знакомой всем, кто следит за Крейгом с тех пор, как роль агента 007 сделала его объектом пристальнейшего внимания прессы в 2005 году. По сравнению с принятым им подходом к публичности даже Грета Гарбо показалась бы образцом болтливости. Его нежелание обсуждать какие-либо подробности своей личной жизни приводило к безликим интервью, так как интервьюеры боялись спросить что-то, что могло быть воспринято как обида, а его собственная установка не нарушать конфиденциальность делала его слишком осторожным и не уверенным, порождая замкнутый круг взаимной подозрительности. За 6 лет он прошел путь от второстепенного британского актера до звезды Голливуда. И все это время прячась за темными очками от Тома Форда и держа рот на замке.
В противовес всеобщему потоку несдерживаемых эмоций Крейг взял курс на молчаливость, с самого начала лишая своих интервьюеров какой-то возможности выстраивать беседу.

«Вести ток-шоу – неблагодарное занятие», - практически с симпатией замечает он. «Особенно, если вам приходится вести его каждый день. Я смотрел этих парней – Леттермана, Лено. Чтобы о них не думали - и это не те передачи, которые я смотрю -, но вы смотрите на них и понимаете, что они стоят своих денег. Да, это большие деньги, но они стоят их».
Особенно, когда им попадается гость вроде тебя. «Точно», - смеется он, - иногда им попадается кто-то вроде меня. (Утрировано-оптимистичным голосом) «Итак, как поживаете?» (Переходя на изображение грубого подростка) «Порядок». Я недавно участвовал в этом для «Ковбоев и пришельцев», и меня это уже не так напрягало. Говори меньше, смейся больше. Смейся над каждой шуткой. Сейчас я отношусь к этому спокойнее. Не переживаю».

Его не беспокоит, что люди подумают, что на самом деле он угрюмый и неприветливый?
« Единственный способ заставить их переменить мнение – это затеять огромную PR- компанию. «Нет, нет, посмотрите на меня! Я действительно забавный!» Это будет просто ужасно! Все, что происходит, должно происходить естественно, и я не собираюсь выходить и пытаться вести себя по-другому, потому что обо мне сложилось какое-то мнение. Это не выход. Я просто не так устроен. Думаю, это выставит меня в еще худшем свете. «Только поглядите, он из кожи вон лезет, чтобы нам понравиться. Ну и ***».

«Полагаю, вы просто должны быть собой, и все как-то сложится. Иногда у меня бывают интервью – вот как мне нравится это – когда я расслабляюсь. Я давал видеоинтервью, и все получалось неплохо. Думаю, это зависит от каждого конкретного случая. Я смотрел интервью, которые Паркинсон давным-давно делал с Фредди Астером или Джимми Стюартом. Я смотрел записи, чтобы понять, как это делается. У них же получалось, ведь так? Я смотрел интервью за интервью, и каждый раз это было потрясающе, потому что их ожидания были слишком высокими. То, что там происходило, было похоже на волшебство. Джимми Стюарт однажды даже расплакался. Он полностью раскрылся - вот, на что был способен Паркинсон. Думаю, это редкость».

Он считает себя вызывающе не соответствующим тому, что сейчас принято в профессии.
«Думаю, есть немало причин для того, чтобы держать свои мысли при себе», - объясняет Крейг. «Речь не о боязни публичного проявления эмоций или того, чтобы публично объявить, кто ты есть, и во что веришь, но если ты говоришь об этом, ты это теряешь. Это сокровище, которое стоит дороже денег. Если ты начинаешь торговать этим, сколько бы за это ни дали – возможно, звучит слишком драматично, но я так это вижу – ты это теряешь. Ты не сможешь купить это обратно. Ты не сможешь купить обратно свою личную жизнь. Так, я хочу побыть один. А х*** тебе. Мы были в твоей гостиной. Мы видели, как ты родился. Ты снял это и продемонстрировал нам плаценту, и теперь хочешь свою личную жизнь обратно?»
“Так делают карьеру, что тут еще можно сказать?, - продолжает он, - Это карьера, я говорю этого без всякого цинизма. Да и с чего собственно? Только взгляните на семейство Кардашьян, они получают миллионы. Миллионы! Не думаю, что они нуждались и до этого, но посмотрите на них сейчас. Каждый смотрит на них и думает: «Это что же? Нужно лишь вести себя по телевизору как полный идиот, и тебе заплатят миллионы? Не мне их судить». Он делает паузу. «Безусловно. Возможно и мне стоит пригласить каких-то людей из Нью Джерси»
Надо сказать, он не выглядит слишком напуганным этой перспективой.

Этим летом Крейг провел суперссекретную операцию, которой и партизаны бы позавидовали, когда тайно женился на Рейчел Вайс, причем на Манхетенне. Никак утечек в таблоиды, никаких слухов заранее, и уж точно никаких приторных приглашений. Лишь сообщение после свадьбы (в ответ на требования прессы), что можно расценить как празднично упакованное предложение для всех печатных и Интернет таблоидов идти куда подальше. Две звезды первой величины в актерском мире только что поженились под их носом, а у них нет даже самого плохонького размытого снимка. Он не играет в эти игры, что можно назвать почти героизмом. Как ведьма, которую не пригласили на крестины Спящей Красавицы, таблоиды не забудут и не простят. Будут ответные действия. Прольется кровь.
Неудивительно, что никто не стал выдумывать, как бы соединить их имена наподобие Бранджелины. Крайс? Вейг? Рэниел? Дэничел? Если честно, они и с языка то не идут. Даже согласные в их именах не желают сотрудничать с Флит Стрит (улица в Лондоне, где расположены редакции многих газет).
Он щеголяет парой татуировок, которые могут иметь (а могут и не иметь) отношение к его новой жене. На правой руке нанесены слова, на левой – символ. «Это, - подчеркнуто заявляет он, - личное. Это очень личные татуировки».
Они выглядят новыми.
«Да, так и есть. И это только часть», - смеется он. «Видели бы, как выглядит остальное мое тело. Вы бы были заинтригованы. Да уж. Несколько лет выдались действительно непростыми».
Он шутит, но объяснять не хочет.
«Я начал заниматься этим не для того, чтобы стать знаменитым», - говорит он. «Серьезно. Ну да, возможно, у меня всегда копошилась где-то мысль: «Мне хочется быть звездой». Но давайте начистоту, я же приехал из Ливерпуля. Шансов, что все вот так случится, почти не было. Я просто хотел быть актером, занимался своим делом, и все сложилось как сложилось».
Но теперь, когда шумиха улеглась, почему бы ему, например, не рассказать фанатам какие-то подробности о свадьбе? Ведь, в конце концов, он победил. Сделал все, как хотел. Неужели у победителя не найдется хоть капли великодушия?

«Нет. Честно, нет. Совершенно точно нет», - отвечает он отрицательно, хоть и благожелательно. «В этом вся суть. Мы так решили. Это было приватное событие. И я благодарен многим людям за это. Но в этом все дело. Мы поступили так по личным причинам. Потому что мы не хотели, чтобы все пошло к черту, потому что это был бы уже не секрет. А все дело в том, что это был секрет. Это секрет у меня в голове».

И как, спрашиваю я. скорее надеясь, чем действительно рассчитывая на ответ, супружеская жизнь?
«В конечном счете, если я начну отвечать на такие вопросы...», - сомневается он. «Послушай. Я влюблен. Я очень счастлив. И это все, что я готов сказать. Жизнь долгая штука, что-то может пойти не так, и я не хочу говорить ничего такого, что тут же будет разодрано на цитаты. Только взгляни на все это уже написанное д**. Все эти расистские *** Это не ваше дело, что вы вообще можете об этом знать? Идите к черту. Я не говорю о хороших людях. Хорошие люди не пишут в интернете. Но если это то, в чем я должен потворствовать зрителям, если это то, что я должен сделать, чтобы удовлетворить любопытствующих, то нет, идите к черту. Уж простите, мое счастье мне дороже. А потом они заявляют: «Это продлится не больше 6 месяцев». Ну и что с того. Я не собираюсь на это отвечать. Жизнь — долгая штука, и я надеюсь, что это продлится долго».
Разозлив самого себя не на шутку, он широко улыбается и делает вид, будто орудует воображаемыми молотком и долото.

«Если на моей могиле напишут «Дэниел Крейг — угрюмый тролль», ну и ладно. Пусть. Мне лучше знать!»
Ну уж точно не угрюмый. Абсолютно. Но, безусловно, все его лучшие роли на сегодняшний день отличаются некой подчеркнутой мрачностью, например Джорди из «Our Friends In The North», конченый алкоголик, чья жизнь разрушена вследствие интриг его коварного босса, Малькольма Макдауэлла. Или Джордж Даейр, пьяный грубиян, вломившийся к Фрэнсису Бэкону в «Любовь — это дьявол». Или даже его Джеймс Бонд, который первым признал тот факт, что — как и в книгах Яна Флемминга - убийство в качестве профессии скорей всего не сделает тебя самым легким в общении человеком.

Он кажется подходящей кандидатурой для роли Микаэля Бломквиста, шведского журналиста, занимающегося расследованиями, который вляпывается в неприятности в начале «Девушки с татуировкой дракона» , а затем вынужден выходить из ситуации, пытаясь распутать нераскрытое убийство в компании Лисбет Cаландер, в честь которой и назван фильм. Среди тем, поднимаемых в фильме, - тайные общества неонацистов, насилие в семье, внутрисемейная вражда , и вряд ли Дэвид Финчер, который все еще находится на гребне популярности после успеха прошлогодней «Социальной сети», станет сглаживать углы.
Крейг видел готовый фильм, и кажется весьма довольным результатом.
«Фильм равен по уровню книге», - восторгается он, помня об ответственности перед Стигом Ларсоном, который, подобно Яну Флемингу, умер, не увидев экранизаций своих произведений.
“Возможно, я слишком этим увлекся, но так уж получилось. И она просто великолепна».
Она — это Руни Мара, которая, сыграв Саландер, возможно, получила, одну из лучших ролей в современном кино, и одновременно одну из худших причесок (еще хуже, чем вид Роуэна Аткинсона в первом сезоне «The Black Adder» ).
«Бедная девочка, - сочувствует Крейг. «Ей не разрешали выходить на солнце, у нее почти анемия. Но она невероятно сексуальна и очень красива, несмотря на все это. Это то, что вам предстоит открыть в ней, и Дэвид был абсолютно уверен в том, что нам нужно сделать, чтобы открыть ее, и как персонаж, и как актрису. Думаю, это был прекрасный выбор.

Крейг, кстати, тоже пострадал за искусство. «Когда мы начали снимать, я был в слишком хорошей форме, - вспоминает он, - так что Дэвид посылал мне тарелки макарон и бутылки вина. Он говорил, что я выгляжу не как журналист, что я двигаюсь как герой боевика. Так что у меня ушло шесть месяцев, чтобы приобрести небольшой животик, и еще шесть, чтобы избавиться от него. Кошмар.
Кроме бросающегося в глаза подтянутого живота, сложно не заметить и отсутствие акцента. В то время, как во всех остальных можно заметить старание привнести легкую скандинавскую нотку, Крейг — подобно бывшему Бонду Шону Коннери и в знак того, что он теперь большая звезда — говорит как обычно.
«Я не делал этого», - подтверждает он. « Я разговаривал с ним (Финчером). Я сказал, что скандинавы, с которыми я знаком (переходит на акцент) разговаривают примерно так. Просто кошмарно. Звучит, будто я из Южной Африки. В любом случае, они часто говорят почти без акцента, потому что бывают в Америке или Британии. И я предложил: «Может мне просто этого не делать? Давайте попробуем и увидим, что получится?
На самом деле получилось хорошо. Те, кто были на площадке, говорят о том, что с акцентом или без, Финчер заставляет актеров трудиться до седьмого пота, снимая каждую сцену бесчисленное множество раз, подобно Кубрику.
«Он действительно делает много дублей, - признает Крейг. - Но со мной он делал не так уж и много. Кроме того, я актер. Я люблю наряжаться и выступать. Чем больше, тем лучше».
Хоть ему не противна мысль об экранизации всех трех книг, он молчаливо соглашается, когда я называю третью книгу цикла ,«Девушка, которая разворошила осиное гнездо», вздором.
«Проблема качества», - смеется он.
Это уж точно.
«Что мне нравится в нем, - продолжает он тему о Блумквисте, - это то, что он будет счастлив подержать ее куртку, пока она кого-нибудь отделает. Он большой эгоист, но и только. Если у тебя получается, то вперед, делай. Мне это нравится. Он совершенно точно не сексист».
О другой его роли этого точно не скажешь. Судя по размеру его бицепсов, он снова вернулся к тренировкам для следующего фильма о Бонде под названием «Skyfall». Разумеется, ему известны все детали, но он ничего не скажет. В его защиту можем сказать, что начальство Бонда охраняет тайну еще более ревностно, чем он. Недавно Хавьер Бордем без разрешения выдал некоторые детали о своем персонаже-злодее (интересно, у него будет такой же крутой пистоле, как и в «Старикам здесь не место»?). Думаю, он получил нагоняй за нарушение протокола.

Начало работы над новым «Бондом» - достаточный повод, чтобы вспомнить о первом фильме, который полностью изменил парадигму его карьеры.

«Что действительно интересно, - размышляет он о решении примерить знаменитый смокинг, - это то, что то был момент в моей карьере, когда я получал удовольствие от съемок в фильмах, от работы с прекрасными режиссерами, и просто наслаждался этим. И вдруг получил возможность, для которой у меня было никакого опыта, никакой возможности с чем-то сравнить.
Я бросился в это с головой и добился успеха. Хоть я точно не знаю, как это вышло. Разумеется, у нас был хороший сценарий, я был очарован им, прекрасный актерский состав, и Мартин Кэмбелл отлично справился с задачей, с какой стороны не посмотри».
«Но сейчас у нас должен получиться идеальный фильм о Бонде. И я жду не дождусь, чтобы увидеть, окажется ли ондействительно таким сногсшибательным. А он таким и должен получиться. Я полностью в этом уверен. Я просто в восторге от текущего сценария. И это не обычное актерское преувеличение. Там есть действительно классный поворот. На самом деле, их там два или три, думаю два сработают. Так что это именно то, что нужно. У нас это было в «Казино...», но в том случае это основывалось на материале, который был в книге. Мы смогли добиться того же самого в сценарии, и,. если мы с ними справимся, остальное, надеюсь, приложится».
2012 — это год, в который должен наступить конец света по календарю Майя, исполнится сто лет с дня крушения «Титаника» и случится неизбежный вылет на чемпионате Европы. Зато на Бонда всегда можно положиться.

У успеха Крейга есть еще одна составляющая и она напоминает о знаменитой формуле миллионера Жан-Поля Гетти, как следует добивать успеха: «Вставай рано, работай допоздна, найди нефть».
Стала ли жизнь проще, когда он нанял CAA в качестве агента в Америке?
«Думаю, все дело в Брайане Лоурде", - дипломатично отвечает он. Лорд — это голливудский эквивалент нефтяной скважины. Список его клиентов по алфавиту звучит так: Клуни, Круз, де Ниро... Думаю, можно не продолжать.
«Брайан сам занялся мной. Он предложил отличный контракт, пришел на встречу, и это был Брайан Лоурд из CAA. Господи боже. У нас сложились хорошие отношения. Я считаю его другом. Единственный понятный мне способ заниматься делами — это действовать прямо и открыто, и в этом мы нашли взаимопонимание. Это заняло много времени. Я потратил десять лет, чтобы наладить дела с британским агентом, и здесь это заняло столько же.
Что в любом случае не отменяет необходимости вставать рано и работать допоздна.
«Я, безусловно, не доволен своей карьерой, - подытоживает он. - И думаю, что так и должно быть, это естественное состояние вещей. Я постоянно стараюсь определить, как все должно быть, и постоянно остаюсь неудовлетворенным. Я всегда стараюсь сделать все правильно, но не всегда знаю ответ. Но я знаю, что он есть, и что его стоит искать».