Финчер + Ларссон
Репортер Блумквист (Крейг), деморализованный и разоренный судебной тяжбой с плохим миллиардером, получает возможность поправить свое положение — другой миллиардер (Пламмер) предлагает за хороший гонорар провести год во флигеле своего имения на севере Швеции. Формально — нужно помогать нанимателю с мемуарами, на деле — расследовать гибель его внучатой племянницы, которая 40 лет назад не вернулась домой к обеду. Подозреваемые — живущие по соседству многочисленные члены промышленно-аристократического клана, в лучшем случае маразматики, в худшем — бывшие нацисты (некоторые — и то и другое). Чтоб не запутаться в неприятных людях с одинаковыми фамилиями, Блумквист рекрутирует в помощницы социально неблагополучную мотоциклистку Саландер (Мара) — гениальную компьютерную взломщицу, драчунью, психопатку и бисексуалку с фотографической памятью, которая с пеленок ненавидит весь мир, на что мир отвечает ей взаимностью.
Адаптация ларссоновской «Девушки» Финчером заведомо казалась вариантом слишком беспроигрышным, чтоб ждать от нее каких-то глобальных сюрпризов. Первоисточник — даром что главная пляжная книжка десятилетия — одинаково аукается и с «Семью», и с «Зодиаком», до премьеры которого автор книжки не дожил, и с «Бойцовским клубом» (Саландер — такая же анархистская фантазия, как Тайлер Дерден). Отличный повод для ремикса прошлых удач за большие деньги. Но вместо того чтоб наводить на популярный текст свой фирменный мрачный лоск, главный перфекционист планеты сгреб текст в охапку и ушел с ним в отрыв — чтоб найти в фильмографии автора что-то отдаленно похожее, надо отмотать на двадцать с лишним лет назад, когда будущий властитель дум зарабатывал клипами для Джорджа Майкла. Безупречно вылизанные финчеровские мизансцены выстреливаются с экрана в безжалостном, почти дискотечном ритме, так что между ними не успеваешь выдыхать. Главная проблема первоисточника — собственно главный герой, эта смехотворная проекция всех авторских комплексов и чаяний — умница-либерал, в чью кровать с полуслова прыгают малолетки, старушки и сотрудницы спецслужб, редуцирован до обалдевшего свидетеля событий, обывателя с идеалами, который любит вставать в гражданскую позу, но по-бузыкински пасует, когда надо повести себя невежливо. Крейг, очевидным образом разжалованный тут из Бондов в Бонд-герл, 2 часа 38 минут гениально играет замешательство — как перед проносящимся мимо калейдоскопом событий, так и перед несусветной напарницей. В той же ситуации и зритель: Финчер работает на опережение, переключает скорости, подрезая аудиторию, как психованная Саландер на своем «кавасаки». Проскакивая на полном ходу где-то треть детективной интриги и (хвала небесам) вообще все свойственные Ларссону графоманские подробности, он в итоге оставляет от «Девушки» именно то, что заставляло ее тикать, — лихорадочную хронику неудачного романа между человеком и зверем, цивилизацией и хаосом, комнатным либерализмом и анархией. Отношений, которые, понятно, не могут закончиться ничем, кроме ссадин на коленках и отметин на шее, но бежать от которых бесполезно: у девочки — феноменальная память.
источник 
